В 1931–1932 годах Тюленев служил в Инспекции кавалерии РККА, которую возглавил С.М. Буденный. В те годы служил здесь и Г.К. Жуков, он так вспоминает о Тюленеве:
«Месяца через три с начала моей работы в Инспекции кавалерии РККА у нас состоялось общее партийное собрание коммунистов всех инспекций и управлений боевой подготовки тогдашнего Наркомата обороны. На этом собрании меня избрали секретарем партийного бюро, а заместителем секретаря — Ивана Владимировича Тюленева. Принципиальность, прямота, доброжелательность и стремление оказать товарищу помощь в работе — таковы черты характера генерала армии Тюленева».
В 1938–1940 годах Тюленев командовал Закавказским военным округом. В мае 1940 года, когда в Красной Армии были введены генеральские звания, И.В. Тюленев в числе первых трех генералов армии получил это звание.
Штаб Закавказского фронта разработал «План обороны Закавказья с севера». 16 июля 1942 года Тюленев отправил этот план на утверждение в Генеральный штаб. В плане на 44-ю армию возлагалась основная задача по обороне главнейшего района нефтедобычи — Грозного и Баку. 44-я армия, проходя доукомплектование, одновременно занималась созданием обороны в указанном ей районе — рыла траншеи, строила огневые точки, убежища.
Генерал Петров вступил в командование армией 2 августа 1942 года.
В эти дни наступление гитлеровцев с рубежа Дона развивалось стремительно. Оборонительные работы 44-й армии пришлось вести в крайне тяжелых условиях. В ее распоряжении не было специальных инженерных и саперных частей. Понятно, что своими силами, без соответствующей техники трудно было своевременно построить прочную оборону.
В Баку был создан Особый оборонительный район, имевший свой штаб. Под руководством ЦК КП(б) Азербайджана и военного командования на северных подступах к Баку было сооружено несколько рубежей, в строительстве которых участвовали не только войска, но и местное население. В первую очередь строились оборонительные сооружения по рекам Терек, Урух, на грозненском и махачкалинском обводах.
Передний край главной полосы проходил по правому берегу Терека от населенного пункта Бирючек до Майского и далее по правому берегу Уруха до его истоков. В устье Терека велись работы по подготовке к затоплению этого района.
Учитывая напряженную обстановку, создавшуюся в боях на Северном Кавказе, в середине августа 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования в короткий срок произвела перегруппировку войск Закавказского фронта.
Войска 44-й армии из района Махачкалы, Баку были выдвинуты к оборонительным рубежам на реках Терек, Сулак и Самур. В то же время на рубеж рек Терек и Урух с советско-турецкой границы и с Черноморского побережья было переброшено шесть стрелковых дивизий, одна танковая бригада, две стрелковые бригады, одна морская стрелковая бригада, три артиллерийских полка, бронепоезд и несколько других частей.
Чтобы усилить войска Закавказского фронта, одновременно с этой перегруппировкой из резерва Ставки были выделены два гвардейских стрелковых корпуса — 10-й и 11-й, а позднее еще 11 стрелковых бригад.
Так, к первой половине августа 1942 года на Северном Кавказе была создана новая линия обороны — по рекам Терек и Урух. Особое внимание при этом уделялось надежному прикрытию бакинского направления и подступов к Грозному как наиболее вероятных и доступных для наступления войск противника.
ПЛАН ОПЕРАЦИИ «ЭДЕЛЬВЕЙС»
Когда случаются неудачи, начинают искать не только причины этих неудач, но и виновных. И, как правило, таковыми оказываются не те, по чьей вине случились беды, а те, на кого можно свалить эти неудачи. Фюрер просто бесновался от негодования. Начальник генерального штаба генерал-полковник Цейтцлер так пишет об этой манере Гитлера сваливать вину на других:
«Это был обычный метод Гитлера. Совершая ошибку, он сваливал свою вину на другогоf снимал его с должности и на его место назначал нового человека. Он никогда не делал правильных выводов из своих неудач, иначе он мог бы если не исправить ошибки, допущенные в прошлом, то по крайней мере уменьшить влияние их на события в будущем».
Так было и после катастрофы под Москвой. 19 декабря 1941 года Гитлер вызвал главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Браухича и устроил ему двухчасовую головомойку. Через два часа Браухич вышел из кабинета Гитлера уже не командующим сухопутными войсками, а генерал-фельдмаршалом в отставке. Гитлер считал катастрофу под Москвой чуть ли не личным оскорблением. Он говорил Геббельсу об этом следующее (Геббельс записал эти слова в своем дневнике):
«Если бы Браухич сделал то, что от него требовали и что он обязан был в действительности делать, наше положение на востоке оказалось бы совсем иным. Фюрер не имел ни малейшего намерения наступать на Москву. Он хотел захватить Кавказ и тем самым поразить советскую систему в ее самом уязвимом месте. Но Браухич и его генеральный штаб считали это неверным. Браухич все время требовал наступления на Москву. Он хотел успехов ради престижа вместо настоящих успехов».
И действительно, когда еще принималось окончательное решение о нападении на Советский Союз, шел спор, куда именно нанести главный удар. Часть крупных военных, участвовавших тогда в разработке плана, была за то, чтобы нанести удар на Москву и Ленинград, это, считали они, приведет Советскую страну к краху и падению. Победа во многих войнах так и выглядела: разгром вооруженных сил и взятие столицы государства.
Гитлер и другая группа генералов считали: необходимо направить удар на юг, лишить Советский Союз основных промышленных центров. Еще в дни разработки плана «Барбаросса» Гитлер говорил:
«Цель операции должна состоять в уничтожении русских вооруженных сил, в захвате важнейших экономических центров и разрушении остальных промышленных районов, прежде всего в районе Екатеринбурга (Свердловска. — В.К.); кроме того, необходимо овладеть районом Баку».
Таким образом, Гитлер с самого начала был сторонником южного варианта. Он считал, что советские вооруженные силы надо подорвать прежде всего экономически, лишить их энергетических ресурсов, и тогда даже то, что не будет уничтожено, без горючего остановится само собой.
Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич и начальник генерального штаба Гальдер были сторонниками нанесения удара на Москву. Поэтому после нападения Германии на Советский Союз, несмотря на то что войска действовали на широком фронте, главный удар, главный нажим, главная концентрация войск все же были в северной части, то есть направлены на Москву.
Но уже в августе, когда стало ясно (ясно прежде всего самому Гитлеру), что молниеносная война не состоится, фюрер, чувствуя, что дело добром не кончится, стал нервничать и пытался осуществить все-таки свой вариант, то есть удар на юг, в направлении Кавказа. 21 августа 1941 года была издана специальная директива, в которой говорилось:
«Соображения Главнокомандования сухопутных войск относительно дальнейшего ведения операций на востоке от 18 августа не согласуются с моими планами. Приказываю:
1. Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере — окружение Ленинграда и соединение с финнами…».
Я не берусь оценивать, какой из вариантов был целесообразнее с военной точки зрения, тем более что сейчас военной наукой уже доказано, что и тот и другой не имели бы успеха, потому что в целом вся стратегия гитлеровского генерального штаба носила авантюристический характер и не могла принести победы.
Но попытаемся, не касаясь всего огромного механизма войны, больших и малых рычагов, с помощью которых управляют этим механизмом, а просто чисто логически порассуждать над замыслом Гитлера, отказавшись от бранной клички «ефрейтор», которой его окрестили в годы войны. Гитлер к сороковым годам имел большой опыт создания вооруженных сил, военной промышленности и руководства крупными военными операциями, достаточно напомнить захват Польши, Франции и других государств Европы. Если вспомнить все это, то покажется не таким уж легкомысленным (а порой именно так его истолковывают) намерение Гитлера захватить источники нефти и лишить горючего всю военную технику Красной Армии.